писалось под 30 Seconds To Mars - Hurricane feat. Kanye West

1. Имя и фамилия (рус. и англ. варианты)
Меррилл де Фриз (Merrill de Vries).

2. Возраст
23 года.

3. Род деятельности.
Студент-практикант медицинского факультета.
В ночное время суток мед.работник в клубе "Чердак".

4. Ориентация.
Бисексуален, универсален.

5. Внешность.
Отравленные, словно наполненные ядом, глубокие гипнотические, не то омуты-колодцы, полные какого-то сверхъестественного одному ему ведомого знания, таинства, обряда, насмешливые, искристые, играющие не то в прятки, не то в кошки-мышки, и когда кажется, что кошка ты, он умело выпускает когти, словно бы хватая тебя за хвост в своей умело-расставленной ловушке, переставляя все с ног на голову и обратно. Морозная канитель, что порой хочется назвать его сукой, когда французский изгиб полных губ, ярких, пряных, вкуса черной смороды и белого шоколада словно бы насмехаясь над твоей силой воли манит "поцелуй меня", и язык не поворачивается вымолвить и слова, а глаза прикованы только к его. "Морской свет", его мать была изобретательна на имена и знала их множество, недаром наделила своего ребенка именно таким. Его глаза не голубые. Они неестественно голубые, морские, морозные, темные, страстные, злые, надменные, утягивающие, отравляющие, издевающиеся, умные, наркотические. Взгляд-в-точку, блуждающий, взгляд-в-упор. Он разглядывает без тени смущения сколько ему угодно, с ног до головы или же просто смотрит изучающе, и сука, невозможно не ответить ему встречным взглядом.
Изящная сволочь, внешне хрупкая и изнеженная, но не настоящая, умело наигранная. Падает, когда ему больно, и дает сдачи, когда отсутствует необходимость "показательных" выступлений.
Обнаженным в Чердаке его видели не многие, а кто видел не по его желанию, мог потом не досчитаться глаз или каких-либо других частей тела. Крепко сложенный, но не слишком накачанный, широкая спина, узкие бедра, подтянутые ягодицы, длинные ноги, ежедневно тренированные бегом и, внимание, танцами.
Выступающие ключицы-кадык-копчик и неоднократное желание расписать тело полотнами современного тату-мастеринга. Однако склонный к легкому мазохизму, Мэл, так зовут нашего героя, предпочел краскам алые росчерки плетей. Его густые черные волосы с оттенка темного шоколада, достаточно длинные, чтобы вплестись в них пальцами и сжать в кулаке, волнистые, непослушные, чаще всего собранные на затылке, да и полумаска на левую половину лица, которую он предпочитает надевать на работе, дополняют образ недоступного и вместе с тем безмерно желаемого.
Сидящий на кухонном столе в твоей рубашке, потрепанный и сонный, улыбающийся снисходительно на твое искреннее "мой", переплетая в тонких пальцах солнечные нити в клубок, он будет только едва морщиться от боли в потянутых забинтованных запястьях. Удивительно серьезный и вместе с тем лишь лёгкая магнетическая улыбка, продолжающая блуждать на изломанных губах, вечная, неизменная, будет манить избить, ударить, отравить, приручить.

6. Характер.
И как бы там ни было, Мэл не сволочь. Он лишь хочет ею казаться. И кажется он ею весьма убедительно, и совершенно не ясно на кой черт вообще. Защитная ли это реакция, или очередной какой-нибудь загон на базе его сильно развитого эго да и высокого IQ. Он вполне добрый человек, и был бы чистый сердцем, если бы не столь погрязший в людских пороках. Умный и сообразительный, но это думается и так понятно, да и в принципе весьма открытый. Если он не голоден да и чувствует себя уютно, то прямо душа компании. Красноречив и убедителен, язык подвешен так сказать, в связи с этим находиться в отличных отношениях с преподавателями.
Вспыльчив, но предпочитает решать конфликты словесно, хотя в челюсть дать может если сильно разозлиться. Всегда старается держать свои эмоции под контролем и всегда делает это безуспешно. Ну да что же, он такой, какой есть. Крайне изобретательный и очень красиво и складно обманывающий. Искусный манипулятор, но делает это не для зла, а для своего собственного комфорта.
Приятное окружение  - это одна третья от его хорошего настроения, еще одна - это вкусная еда. Накормленный и находящийся среди приятных людей или же просто в одиночестве за просмотром любимого фильма - он отдыхающий, причем как душой, так и телом. А если еще купить ему красивый галстук или перьевую ручку, которую он не мог позволить себе со стипендии, али же просто почешите голову, от чего он просто растекается, и хорошее отношение вам с его стороны обеспечено.
Мэл очень противоречивый. Человек-холерик, человек-настроение. Что не так, то этак.
Одиночка. Не терпит, когда трогают его вещи. Не любит, когда нарушают его личное пространство без его на то желание. Социофоб, предпочитает общественному транспорту да хоть велосипед, ибо настроение в той же лондонской подземке у него падает ниже zero.
Эстет, и это эстетическое необходимо регулярно подпитывать такой же эстетически-красивой пищей. Будь то музыка, поэзия, красивые вещи или красивые люди...
Требовательный к себе и к другим, начитанный, интересный собеседник, пленяющий своим природным очарованием и приятным голосом.
Ну а высокая тяга к знаниям и хороший родительский пинок уже сделали свое дело и дали миру отличного специалиста в области медицины, ботаника, но ботаника сексуального.
Интуит, тонко чувствует события произошедшие или которые должны вскорости произойти, ведомый каким-то внутренним голосом, может выйти не на той остановке или отменить все планы, лишь потому что что-то внутри него чувствует, что сегодня случится что-то плохое. Седьмое ли это чувство, развитое ли то тонкое, что есть в каждом из нас, или же просто шизофрения, но на взгляд Мэла его внутренний голос никогда еще не подводил его.

7. Биография.
Меррилл родился в Нидерландах, в семье столичного спившегося аристократа де Фриза и миловидной француженки. Не ясно, что юную девушку привлекло в пьянствующем заросшем недельной щетиной мужике, или же это случилось просто по залету, а быть может он на время их знакомства еще таким и не был, но как бы то ни было в свои три года Мэл называл папами всех подряд, потому что из-за бесконечных попоек в доме уже просто не понимал, кто же из этих незнакомых людей его родной отец. Крики, пьянки, драки, в этом доме невозможно было расти маленького ребенка, заплаканное лицо матери да и свое тельце - в побоях. Мальчик помнил все это смутно, но отчетливо  - что не плакал. Помнил, как отец называл его какими-то страшными словами и как однажды пытался пьяный продать, да мать не дала. Тогда мамины красивые глаза практически не открывались из-за наплывших вокруг синяков, а маленький Мэл, которому тогда было уже шесть, сказал папе чтобы он умер.
На следующий день папы не стало. Мать почему-то плакала на похоронах. Мэл никак не мог понять почему, и поэтому лишь крепко держал ее за руку. Новый поворот жизни не заставил себя ждать, у матери появились многочисленные ухажеры, а вскоре с одним из них они переехали в Англию.
И казалось бы все бы ничего, хорошее образование, престижный университет, лучший на курсе...
Все бы ничего, но он с детства умалчивал об одной своей "проблеме", особенности. В возрасте девяти лет уже в Англии мальчик лежал в закрытой психиатрической клинике, о чем знали лишь его родители, а для всех же остальных Мэл просто ездил отдыхать к своей прабабке. И не стоило никому говорить, что никакой прабабки-то и не было.
В результате алкоголизма его биологического отца у Мэла развилась амнезия, кратковременная потеря памяти. На ранних стадиях никто не понимал, что происходит с мальчиком. Он забывал, что  он делал, а порой нес какой-то совершенно сумбурный бред. Это было странно и страшно, но в силу возраста никто не обращал на его причуды должного внимания. Сверху приплюсуйте сложную и противоречивую атмосферу в его неблагополучной семье в то время, и казалось, именно это могло наложить свой отпечаток на психику ребенка и повлечь эти россказни и обманки с памятью. Память маленького ребенка устроена странным образом, ведь чаще всего дети забывают то плохое, что произошло с ними, отчетливо же помня все хорошее.
Но по словам Мэла он не помнил и хорошего тоже. Порой он мог не узнавать своих родителей и рассказывал странные сказки о том, кто он и кто они, а потом мальчика словно клинило и сказка обрывалась.
Болезнь оказалась неизлечимой, но ее дальнейшее развитие врачи смогли частично приостановить. С тех самых пор Мэл ведет дневники. Толстые школьные тетради в клетку, их полно в его комнате под кроватью. В старых ящиках, или просто наваленных кучей.
И каждую свободную минуту он открывает очередную тетрадку, записывая все то, что с ним произошло за последние несколько часов, просто боясь потом этого не вспомнить.
С возрастом он завел дорогой блокнот в кожаном переплете и со сменными блоками, дабы выглядеть более презентабельно.
Порой, просыпаясь по утрам он боится того чудовища, что в нем скрыто и боится того, что оно может натворить. С ним случаются странные вещи. Когда он теряется и забывает, кто он есть и кто все вокруг. Где находится и где живет. Кратковременные приступы, в течении которых он ведет себя не так, как обычно и говорит странные вещи,  о которых после не может и вспомнить. Приступы редки и продолжаются всего пару минут, а главное, совершенно не заметны, ибо ведет он себя, казалось бы, вполне адекватно.
Он намеренно отталкивает людей от себя, потому что боится сделать кому-то что-нибудь плохое. Хотя самому порой очень хочется ,чтобы его защитили от всего мира. Ибо его матери уже давно нет до него дела, а ее мужу никогда и не было. И казалось бы, в этом мире единственным его именно другом является тот самый презентабельного вида дневник. Бумага и чернила.
Он пишет, что кажется скоро сойдет с ума. А еще ему необходимо чему-то отдаваться. Любимой работе, кипе учебников и бумаг. Сексу... Он любит жить по полной. Жить секундой. Как в анекдоте:
- Осторожно, автобус!
- Где автобус?
- Шмяк.
Черный юмор, но прямо в точку.
Черный юмор, благодаря которому он и попал в Чердак. Или это его таинственный "третий глаз" направил. Черт ногу сломит в голове шизофреника./цэ/

8. Планы на игру.
Написать убийство.

9. Пробный пост.
Он восседал в кресле за широким дубовым столом. Кей предпочитал не смотреть на него, смотреть куда-нибудь в сторону или же на свои руки. Так неуклюже примостившись на самом краю стола, в попытке сжаться в маленькую точку да и отодвинуться подальше, отстраниться. Кровосос как ни в чем не бывало жевал шоколадный батончик с орехами, который эти человеки называли "Сникерс". Ничего необычного в этом вычурном сникерсе Каллисто не видел, но каждый раз, когда он украдкой поглядывал на Джейсона, нет да нет вздрагивал, словно на себе ощущая, как острые клыки впиваются в его нежную плоть, прокусывают, как сладкое лакомство, наслаждаются, лакают из раны языком. Кей только сильнее сжал ладонями коленки и снова вперился глазами в пол, сверля в нем очередную дырку. Таких прожженных дырок в этом кабинете  уже было не мало, и хотя при необходимости ковер меняли на новый, но как-то получив по шеям за такое, Каллисто уже побаивался вампира, и все думал как бы скрыть от него новый "деффект" его нового ковра.
Дверь громко хлопнула, а сам элементаль, нет не подпрыгнул, а лишь неторопливо поднял голову, оглядывая вошедших цепким взглядом оленячьи-доверчивых глаз. Встретившись глазами с одним из рабочих, урадкой разглядывающим новый предмет "интерьера", восседающий на столе, Кей сузил глаза до щелок, склоняя голову к плечу и злобно цокнул языком. Этакая злюка, шаг вправо - шаг влево расстрел.Расстрелять конечно Каллисто не мог, но вот поджарить задницу - да с удовольствием. Еще поджарить оную самому вампиру, а не его прислужникам  - так вообще верх экстаза. Особенно после сегодняшних уроков танцев. Все эти вычурные движения и не менее вычурный костюм, такой тесный и неудобный, натирающий буквально везде, изрядно подпаленный, и от этого еще более открытый. Джейсон даже новый не стал заказывать, посчитав, что так элементаль будет выглядеть еще более пикантно. Сам элементаль с ним соглашаться категорически не хотел, но его разумеется никто не спрашивал. И он даже бы признался, что ему это несколько нравиться, если бы его учителем и по совместительству партнером не был этот глубоко ненавистный ему кровосос.
И вот снова его руки легли на хрупкие плечи рыжего, и тот еле удержался чтобы не опалить их своим недовольством. Лишь чуть прижарил теплом, но если вампир это и заметил, то виду не подал. Этот вкрадчивый голос, не предвещающий ничего хорошего, цепкие руки, стискивающие практически до боли, такие же ненасытные, как и его губы. Смотреть подарок Кей категорически не хотел, но замер по струнке, едва приблизившись к нему и сбиваясь с дыхания.
...Тонкие хрупкие переливы, шелковые нити, звеньк-звеньк, капли утренней росы, склон потухшего вулкана, вырастающего из густого клубящегося вязкого тумана, а верхушкой достающего до грани пушистых, как куски сладкой ваты повиснувших в небе, облаков. И от этого кажущегося все более завораживающим... Лететь, парить, подернутый прохладным осенним ветром, пахнущим хрустящими яблоками и остывающим солнцем, высоко, низко, далеко..ближе и ближе. Рассыпаться, золотой пылью, кожу тонкими лоскутам как ящерка шкурку, сбрасывать и лететь...
Элементаль потянулся к подарку, влеченный лишь ему одному ведомой силой, продолжая всем телом вздрагивать от столь чувствительных прикосновений вампира, закусывая и без того алые губы и поворачивая голову чуть в бок.
- Пусти..прошу.
Наверное первый раз в его глазах было столько умоляющих ноток. Наверное он бы согласился сейчас на все, что угодно, лишь бы стянуть этот алый бант и заглянуть под обертку, завороженный, околдованный тем неведомым, что так тянуло его вперед, ближе, звало. Такое безмерно родственное, что казалось, сделай еще шаг и весь этот страшный мир вместе с его обитателями раствориться во мгле, исчезнет, рассыпется как страшный и такой ненастоящий сон.

10. Обратная связь.
Есть у местной Вендетты.

Отредактировано Merrill de Vries (2011-11-06 17:22:26)